ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА!
КОНТАКТЫ
|
ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ СВЯТЫХ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ И АННЫ ТАНЕЕВОЙ В ФИНЛЯНДИИ RY.
|
ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА! КОНТАКТЫ |
PYHÄT KEISARILLISET MARTTYYRIT JA ANNA TANEEVA SUOMESSA MUISTOYHDISTYS RY.
|
|
Многие вспоминали Царский режим как время счастливое и прекрасное Леонид Млечин: В 1917 году в стране, уставшей от затянувшейся мировой войны, многим хотелось перемен. Но февральская революция стала полной неожиданностью даже для тех, кто ее делал. Намеревались посадить на трон малолетнего цесаревича Алексея и управлять страной и армией, не испрашивая всякий раз царского согласия. Однако Николай II отрекся от трона не в пользу сына, а в пользу младшего брата. А великий князь Михаил Александрович отказался занять престол. Быть ему императором или нет, это пусть решит Учредительное собрание. Никто не мог предположить, что российская монархия рухнет всего за неделю, и трехсотлетняя династия Романовых лишится права управлять Россией. Поздним вечером 2 марта 1917 года Николай подписал манифест: "Не желая расставаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу. И благословляем его на вступление на престол государства российского". Николай II был невысокого мнения о младшем брате. И, тем не менее, в такой сложный момент передает ему престол. Почему? Александр Закатов: Император Николай II, конечно, понимал, что его брат малоспособен к управлению. Но, во-первых, действовал закон о престолонаследии. То есть император отрекался за себя и позволил себе вольность отречься за своего сына – больного, несовершеннолетнего мальчика, с которым он не хотел разлучаться. Но он не считал себя вправе изменять дальнейший ход престолонаследия. Он просто вот этот акт принял, а дальше, раз Михаил Александрович, значит такая воля. И он искренне надеялся, что Михаил примет власть. И он дал ему возможность, чтобы без зазрения совести, без ощущения, что он чего-то предал, пойти на какие-то реформы и стать конституционным императором. Это было прямо написано в самом акте об отречении. Л.М.: Великий князь Михаил служил генерал-инспектором кавалерии. Но по сути всю свою жизнь он был далек от государственных дел, не имел ни опыта, ни желания ими заниматься. Александр Закатов: Великий князь Михаил Александрович – очень трогательный человек. И, наверное, такое ощущение – самый беззащитный, пожалуй, из всех членов императорского дома, и тем более из всех, кто впоследствии погиб. Конечно, исключая детей. Понятно, дети были еще более беззащитными. Но из совершеннолетних, из взрослых, из мужчин он кажется таким человеком незащищенным. Младший сын императора Александра III. Отец его очень любил. Прощал ему, позволял ему то, что не позволял никому. Александр III был очень строгий. Он относился ко всем, и к собственным детям, и к другим членам династии, держал их, можно сказать, в кулаке. Все его побаивались. Но Миша мог все, что угодно, мог облить отца из шланга водой, мог бросить в него мороженое, и все ему прощалось. Л.М.: Вечером 3 марта Николай телеграфировал младшему брату, называя его императором: "Петроград его императорскому величеству Михаилу II. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Остаюсь навсегда верным и преданным братом. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей родине". Александр Закатов: В 1899 году Михаил Александрович стал наследником престола. Но было принято решение интересное. Ему не дали титул цесаревича. У его брата этот титул был, а Михаилу Александровичу не дал, потому что государь все-таки ожидал, что вот-вот родится, и чтобы не было двух цесаревичей и чтобы потом не было у народа путаницы, решили подождать. В конце концов, в 1904 году родился цесаревич Алексей Николаевич. Это была огромная радость для императорской семьи. Михаил Александрович тоже обрадовался, потому что он не хотел царствовать, его не интересовала политическая деятельность. Военное поприще его привлекало, ему это нравилось. В общем, он был склонен к частной жизни. Л.М.: Великий князь Михаил Александрович, гвардейский офицер, страстный любитель и поклонник аэропланов, которые были еще экзотикой, стал предметом пересудов в столице, когда без памяти влюбился в дважды разведенную дочь московского адвоката. Если женщина три раза выходит замуж, причем, находит поклонников даже из императорской семьи, наверное, у нее была какая-то авантюрная жилка Александр Закатов: Они полюбили друг друга, и, видимо, чувства было правда очень сильное. Они много об этом будущей графине Брасовой, потом княгине и светлейшей княгине Романовской-Брасовой, уже в эмиграции Кирилл Владимирович дал ей этот титул. Но говорили много плохого, что она интриганка. Может быть, и было что-то. Наверное, если женщина три раза выходит замуж, причем, находит поклонников даже из императорской семьи, наверное, у нее была и какая-то авантюрная жилка, и не во всем она была безупречна. Но то, что между ними была очень сильная любовь и яркое чувство – это тоже правда. Ирина Глебова: Совершенно очаровательное создание, которую он отбил у мужа. И такой французский посол Палеолог, который в своих дневниках фиксирует момент встречи. Он ее случайно увидел, по-моему, в каком-то антикварном магазине. "Это просто нечто очаровательное. Как она одета, как она выглядела, как она двигалась. Это совершенно соблазнительная и притягательная женщина!". Но он не мог себе этого позволить. И Николай писал, что Миша сделал совершеннейшую гадость. И как к совершеннейшей гадости они к этому относились. Александр Закатов: О романе знали. И император категорически запретил, потому что этот брак был, во-первых, с женщиной, как считали тогда, довольно предосудительного поведения, что она уже была замужем, и неоднократно. А, во-вторых, брак неравнородный. И это совсем никуда не годилось для человека, который стоял очень быстро к престолонаследию – родной брат императора. Но они очень хотели пожениться. И Михаил Александрович хотел не просто жить. Он несколько лет жил с ней. И она была согласна. У них родился сын Георгий. Но он хотел скрепить этот союз именно браком. И они долго как-то находили этот момент. За ними следили спецслужбы Российской империи, даже за границей. Но они как-то ухитрились вырваться из-под их недремлющего ока и в Австрии обвенчались, в сербском Храме Святого Савва. Николай запретил Михаилу возвращаться в Россию, уволил со службы и лишил всех званий Л.М.: Великий князь Михаил Александрович был тогда наказан. Николай запретил ему возвращаться в Россию, уволил со службы и лишил всех званий. Он вернулся, когда началась мировая война, и принял под командование туземную конную дивизию, или, как ее еще называли, дикую дивизию. Вечером 3 марта министры только что сформированного временного правительства и депутаты Думы встретились с великим князем Михаилом Александровичем. В этот момент от него зависела судьба России. Еще несколько дней назад депутатам Думы казалась удачной эта мысль: сменить Николая на Михаила. И он не без удовольствия выслушивал предложения занять трон. Но мятеж превратился в революцию. Власть уже была в руках депутатов Думы. Михаил перестал быть нужным. А ему самому стало страшно. Поинтересовался, каковы гарантии его безопасности. Председатель Думы Родзянко поспешил ответить, что гарантий нет. Кирилл Набутов: Когда он спросил "вы гарантии-то безопасности можете дать?", Милюков, республиканец, сказал: "Могу дать только гарантии своей личной преданности", - сказал претенденту на престол. Это зафиксировано. Л.М.: Только новый министр иностранных дел Павел Милюков доказывал, что власть остается властью, лишь когда опирается на символ, привычный для народа. Таким символом служит монархия. Без опоры на этот символ Временное правительство не доживет до открытия Учредительного собрания. Стране грозит полная анархия. Остальные уговаривали Михаила отказаться от трона. Великий князь не был рожден для великих свершений. Взял несколько минут для размышлений и твердо сказал: "При настоящих условиях я не считаю возможным принять престол". Александр Закатов: Когда он наконец решился, то он даже расплакался, хотя ему было несвойственно плакать. Трудно сказать, что он в этот момент переживал, за кого он отрекался или не отрекался, верил ли он в то, что, может быть, Учредительное собрание примет решение о сохранении монархии и о том, что все-таки он вступит на престол. Но у него не было воли, во-первых, бороться. Бороться он категорически не хотел. Он еще мог исполнить свой долг, если бы его все уговаривали. Но его никто не уговаривал, а наоборот его уговаривали: "Отложите, ваше императорское высочество. Мы донесем, мы все сохраним, мы сделаем, потом все успокоится". Л.М.: В 6 часов вечера Михаил подписал акт об отказе от восприятия верховной власти: "Принял я твердое решение в том лишь случае воспринять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, выраженная Учредительным собранием. Прошу всех граждан державы российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему и обличенному всей полнотой власти, впредь до того, как созванное, возможно, в кратчайший срок на основе всеобщего прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа". Вопреки распространенному мнению, не все Романовы отреклись. Не дом Романовых отрекся, а просто царствующий император Александр Закатов: Но, вопреки распространенному мнению, не все Романовы отреклись, не дом Романовых отрекся, а просто отрекся царствующий император. Да, он допустил юридическую вольность и отрекся за своего сына. Но дальше престолонаследие должно было идти в порядке, установленным законом. И великий князь Михаил Александрович тоже не отрекся от своих прав на престол. Он написал, что "готов принять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего". Если бы Михаил Александрович отрекся, то тогда следующий в порядке престолонаследия, это был Кирилл Владимирович, Борис Владимирович, Андрей Владимирович, Дмитрий Павлович и так далее – они бы каждый мог индивидуально решить, готовы они принять на себя в этих условиях то, что на них накладывается, или они подписывают отречение и отказываются уже навсегда. Но это было бы их проявлением воли. А когда Михаил Александрович написал "ни то, ни се", что он не принимает власть и не отказывается от нее, то они оказались в положении таком, что если бы они заявили о своих правах, то они подрывают авторитет старшего среди них, старшего члена династии, старшего не по возрасту, а именно по положению в доме Романовых. И они не могли этого сделать. Л.М.: После Октябрьской революции в марте 1918-го Совет народных комиссаров выслал великого князя Михаила Александровича в Пермь, где он должен был находиться под надзором. В ночь на 13 июня глава пермских большевиков Гавриил Иванович Мясников с группой чекистов и милиционеров под благовидным предлогом вывел бывшего великого князя из гостиницы, где тот жил, вывез за город, там его и расстреляли. Александр Закатов: Был наивный такой, чистый открытый человек. Он думал: "Хорошо. Я, наверное, им не нравлюсь, потому что я великий князь". Он говорит: "Разрешите мне принять фамилию Брасов. Я буду, как моя жена, просто жить частной жизнью. Мне ничего не надо". Ему, конечно, этого не разрешили. И, как мы уже говорили, он был первым, кого расстреляли вместе с шофером, с его секретарем. Зверская расправа, совершенно ни на чем не основанная. Николай еще не отрекся, а 1 марта председатель Государственной Думы уже получил от великих князей письменное заверение об их готовности подчиниться распоряжениям новой власти Л.М.: Царская семья насчитывала почти три десятка мужчин, обязанных встать на защиту монарха и, если нужно, с оружием в руках положить за него жизнь. Кто из них поддержал главу семьи в трагический момент отречения? Никто. Николай еще не отрекся, а 1 марта председатель Государственной Думы уже получил от великих князей письменное заверение об их готовности подчиниться распоряжениям новой власти. Может быть, злорадство – слишком сильное выражение. Но в семье Романовых, когда ушел император, прямо скажем, не сильно огорчились. Александр Закатов: Я бы не сказал так резко и так прямо. Наверное, у некоторых членов династии было такое ощущение: "Ну, вот, мы об этом и предупреждали, вот оно и случилось. Ну, сколько мы тебе говорили? Сколько же мы тебе объясняли?". Опять же, насколько это было справедливо – трудно сказать. Но ощущение такое присутствовало. И ведь, например, мы можем посмотреть по отношению к убийству Григория Распутина. Практически все члены династии радовались этому. Для самой императорской семьи это было горе, они потеряли близкого человека, человека из народа. Они считали, что от него они слышат истинные народные чаяния и пожелания, и голос своих соотечественников, своих подданных. А для всех остальных это был какой-то монстр. Юрий Петров: А то, что слухи и предложения по адресу Николая II о том, чтобы он ушел и добровольно передал свои полномочия – эти предложения звучали в том числе и в кругу придворном, и в кругу его самого родственного близкого окружения давно. И к этой идее все постепенно приходили, что императорская чета, в том числе и супруга уже настолько дискредитировали себя, что лучше, если они отдадут корону наследнику, преемнику. Л.М.: Действительно, дискредитировали или все-таки не нравились они? И им приписывали то, чего они на самом деле не совершали? Юрий Петров: Говоря "дискредитировали", может быть, я слишком сильно выразился. Разумеется, Александра Федоровна никогда не думала о победе немцев в войне. Хотя и была германского происхождения, но более ярой патриотки в те времена можно было еще только поискать в России. Разумеется, император не думал ни о каком сепаратном мире с Германией, в чем его тоже подозревали. Тем не менее, это, видимо, судьба слабого правителя. По его адресу всегда начинается масса темных слухов, опровергнуть которые невозможно. А эти слухи формируют общественное мнение. Они, можно сказать, были жертвой. Но Николай не сделал ничего, чтобы выйти из этого положения. В России, с одной стороны, любят власть, обожествляют и боятся, а с другой стороны – очень ее не любят Ирина Глебова: Вот в России, с одной стороны, любят власть, обожествляют власть, боятся власть, а, с другой стороны – очень не любят ее. Бывший премьер-министр Владимир Николаевич Коковцов говорил, что тот день, когда большевики объявили об убийстве царя (не императорской семьи), он был в городе и несколько раз ездил в трамвае, и ничего не заметил: ни сочувствия, ни какого-то интереса. Не просто равнодушие, а злорадство по этому поводу. Говорили: "Ну что, Николашка, вот и получил свое. Давно бы так". Кирилл Набутов: Видимо, конечно, чрезвычайно устал чисто личностно. И над ним страшно висел этот рог с больным сыном, в виде больного сына. А жена его – естественно, тоже, потому что она была мало того, что страшно верующей, еще как неофитка она уже была подвинутая православная, отсюда Распутин и все дела у нее в башке. И она корила себя за то, что как же муж и народ ждет наследника, а она такая безполезная иностранка и родила больного, и неизвестно, сколько он проживет. Это, вероятно, очень сильно, конечно, его это самое, потому что все его последние письма – это все желание уехать и жить с сыном где-то частным образом. Конечно, требование момента, видимо, он как мужик, как политический работник просто не соответствовал именно своими способностями. Может, он слишком жену свою любил. Это его как-то… Не должен политик любить свою жену так сильно. Она должна место свое знать. Особенно в России. Плюс война. Ирина Глебова: Идеальное русское самодержавие – это власть, при которой нет женщины, власть, при которой женщина не может водить, то есть руководить этой властью, ей управлять. У нее есть свое место. Неслучайно при большевиках… не при Ленине… собственно, Крупская – это не женщина все-таки власти, это функция, это секретарь, но это не жена, не любимая жена. При Сталине вообще нет никакой женщины. И вот это отвечало русскому традиционному идеалу. И это раздражало постоянно общество. Царь любит Россию. Почему он должен любить женщину? И прежде всего – да, их любили по-современному, такие счастливые пары. Видно было, что это, в общем, счастливый брак. Они как-то раздражают. Кирилл Набутов: Самодержавие стало узким, не только для России, но даже для семьи оно было уже узким местом. Не может в начале XX века, мы это хорошо понимаем, не может один человек, причем, достаточно молодой, решать вопросы личной жизни десятков родственников. Так же как он не может решать судьбы миллионов людей самодержавно. Ирина Глебова: В XIX веке произошла такая большая революция, которую заметили, но менее всего заметили… Сейчас замечают. Менее всего говорят о ней у нас. Стали жениться по любви. Это семью поставило во многом под вопрос, потому что любовь – это дело преходящее. Вот Александре с Николаем очень сильно повезло. У них оказался брак по любви. А у многих членов императорской фамилии не случалось так. Или они влюблялись в тех, кто не мог быть их парой, их партнером. И если это происходило, они просто теряли право на престол и теряли возможность… императорской фамилии. И, между прочим, более всего фрондирующими были те семьи, где были фрондирующие дамы. Николай Усков: Но не может человек вмешиваться в личную жизнь десятков людей, он не может брать на себя ответственность за них. Его изоляция началась с семьи, потом высшей аристократии, которой он служил, тем не менее. Но все началось оттуда. Они его невзлюбили, невзлюбили его жену, потому что он был слишком к ней привязан, я думаю. Александр Закатов: Были какие-то конфликтные ситуации у великого князя Кирилла Владимировича, когда ему не разрешали жениться на любимой женщине, и потом, когда он женился, его на несколько лет подвергли наказанию. Великий князь Михаил Александрович, брат государя, тоже из-за женитьбы подвергался наказаниям и мог обижаться. Великий князь Павел Александрович, отец Дмитрия Павловича, был обижен, потому что тоже пострадал из-за второго морганатического брака. Великий князь Александр Михайлович критически был настроен, великий князь Николай Михайлович. Ирина Глебова: Позиция Александры была еще более жесткой: "Как это? Этого не может быть. Как положено…". И это, между прочим, эгоистическая позиция. Потому что ей то было хорошо. Они тоже хотели жить с любимым человеком. Между прочим, вот эта эгоистическая позиция, нежелание смириться с действительностью – это было в Александре. Это то, что делало ее непримиримой тогда, когда нужно было примиряться. Это то, что во многом раздражало. Николай почему и хотел бежать. Слишком много она от него требовала с этой своей непримиримой позицией. Хотя он научился за долгие годы с ней жить. Л.М.: Великие князья в сущности были ограничены в своих правах. И обижались на императора: ну почему им нельзя жениться по любви? Им казалось, что когда он уйдет, все изменится: жизнь станет лучше и веселее. Кирилл Набутов: Плюс эти дядья, которые… Он же перед ними вежливый парень, а они дядья. А дядья кто? Они все империалисты, им воевать. Один Алексей Александрович, генерал и адмирал. Владимир Александрович… "Да твой папаша сейчас бы всем дал по башке. Россия, все, русский царь удит рыбу, Европа может подождать. Что ты тут такой сопляк? Давай". Александр Закатов: Существовали действительно тенденции, скорее, не в императорской семье, а в части оппозиции, умеренной, надо признаться, оппозиции, думской оппозиции, не радикальных революционеров, которые стремились в принципе к свержению монархии, а те, кто думал о том, как они выражались, сменить шофера на ходу. Но мы представляем себе, что бывает, когда меняют шофера на ходу. Это очень опасное дело. И история России как раз и показала, что это привело к печальным, страшным последствиям. Но эти люди, которые думали о том, как бы изменить ситуацию, ставку делали на великого князя Николая Николаевича. Л.М.: Николай Николаевич сильно обижался на императора, который осенью 1915 года снял его с должности верховного главнокомандующего. Полагал, что руководил бы армией, а, может быть, и всем государством лучше, чем его племянник Николай II. Александр Закатов: Он всегда считал себя очень великим государственным деятелем, он старался вмешиваться в государственные дела. Потом в начале войны он был назначен верховным главнокомандующим и в течение года был первой в условиях войны персоной, самой значимой, самой популярной. Даже государь как-то отошел в тень на его фоне. А поражения следовали за поражениями, особенно в первый год войны. Когда в августе 1915 года великого князя Николая Николаевича отстранил от командования государь и сам принял на себя верховное главнокомандование, а его отправил на Кавказ, он затаил очень большую обиду. Он сам не отрицал никогда то, что с ним велись переговоры об отрешении от власти императора и возведении его на престол. Это, пожалуй, единственный факт, который документально доказан, подтверждается источниками и не оспаривался самим великим князем Николаем Николаевичем. Л.М.: Февральская революция практически всей страной была воспринята как очевидное благо. Юрий Петров: Парадокс: 300-летняя монархия рухнула, и не было ни одного выступления сколько-нибудь значимого в защиту, за восстановление монархии. Ни одного. Как-то все быстро рухнуло и исчезло. Впрочем, это напоминает 1991 год. Там то же самое произошло. Л.М.: Временное правительство приняло законы, давно назревшие и совершенно необходимые. Но не справилось с управлением страной. Впрочем, а кто бы справился? А уж то, что последовало потом – и уж многие вспоминали царский режим как время счастливое и прекрасное. https://otr-online.ru/programmi/programma-leonida-mlechina/velikaya-russkaya-revolyutsiya-54115.html |