ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА!
КОНТАКТЫ
|
ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ СВЯТЫХ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ И АННЫ ТАНЕЕВОЙ В ФИНЛЯНДИИ RY.
|
ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА! КОНТАКТЫ |
PYHÄT KEISARILLISET MARTTYYRIT JA ANNA TANEEVA SUOMESSA MUISTOYHDISTYS RY.
|
|
 «Пятнадцатая годовщина царствования». Пасхальный подарок Императора Николая II Императрице Александре Фёдоровне. Ювелирная мастерская Карла Фаберже, 1911 год Анна Александровна жила жизнью Государыни Императрицы Александры Федоровны, ежедневно прибывала с ней, как в Царском Селе, так и в поездках. По праву ее можно назвать членом Царской семьи. Светлое Христово Воскресенье она встречала вместе с ними до времени, когда ее арестовал Керенский. «Пасху отмечали особенно торжественно. Перед войной Пасхальное богослужение проводилось в Петербурге, в Зимнем дворце, после которого был официальный прием. Если Императорская семья находилась в Царском Селе или в Крыму, богослужение там совершалось в дворцовых церквах. Для Царской семьи готовилась пасхальная трапеза — куличи, пасха, пасхальные торты и, конечно, крашеные яйца. В России был обычай после Пасхального богослужения приветствовать близких людей поцелуем. Так и Государь в день Христова Воскресения, где бы он его ни праздновал, в Царском Селе или в Крыму, целовал своих солдат. Помню, как мы в Крыму стояли за большой стеклянной дверью и смотрели на эту церемонию, происходящую во дворе великолепного Ливадийского дворца.  Пасхальное приветствие Государя Императора Николая Александровича членов экипажа яхты «Штандарт». Ливадия  
Христосование с высшими чинами. Ливадия  Торжественный прием по случаю Пасхи Императрицей Александрой Федоровной. Ливадия На Пасху в Крыму было дивно. Цвели всевозможные фруктовые деревья и дурманящие чудесные запахи наполняли воздух. Пасхальные богослужения проводились в красивейшее время года. На Страстный Четверг — особо почитаемый день Русской Православной Церкви — Царская семья ходила причащаться Святых Христовых Таин. Войдя в церковь, члены Царской семьи становились перед алтарем, делали поклоны и прикладывались к иконам. В белом платье, с вуалью, Государыня была очаровательной, хотя и была тогда слегка худой и выглядела болезненной. На нашем последнем богослужении сердце Государыни было настолько слабо, что ей было тяжело как поклониться, так и встать с колен. Трогательно и нежно маленький Алексей помогал и поддерживал свою маму.  >Государь был небольшой ростом, и ему надо было тянуться на цыпочках, целуя высоких солдат, которые деликатно наклонялись в его сторону. Некоторые из них давали Государю красное пасхальное яйцо, получая взамен фарфоровое, украшенное инициалами Государя.  Государыня, в свою очередь, посещала школы. Школьницы, молодые девочки, получали пасхальный поцелуй Государыни. Она также раздавала, как и Государь, украшенные ее инициалами фарфоровые яйца. Пасхальным поцелуем приветствовались также и во дворце — этим Государь и Государыня показывали, что они помнят своих подданных.  Я удостоилась первого пасхального поцелуя от Государя, когда играла с детьми в детской. Государь вошел туда совсем неожиданно, вначале поцеловал меня, а затем своих детей. Пожалуй, трудно понять, какая была великая честь получить царский поцелуй, если не знать, как искренне мы боготворили Государя. Я была в восторге, и чуть было не потеряла сознание». Императорская Чета делала друг другу и своим близким пасхальные подарки в виде ювелирных яиц мастерской Фаберже. Подарки получали их приближенные и простой народ, с которым так или иначе Царская Чета имели дело. Это были и высшие офицеры, и солдаты, и медсестры из благотворительных приютов и больниц, и все, кто был в их окружении в дни Пасхальной радости. В Светлое Христово Воскресенье в продолжение двух часов Их Величества христосовались. Государь с нижними чинами охраны, полиции, конвоя, команды яхты «Штандарт» и т.д. Императрица посещала местные школы, устраивала приемы.  Христосование с солдатами железнодорожного полка. Пасха 1914 года  Пасхальное приветствие Государя Императора Николая Александровича с урядниками Конвоя Христосуясь, Царская Чета являла этим взаимную любовь и единение во Христе верноподданного им народа, равенство всех перед лицом всечеловеческой радости - Воскресения Христа. Этим они свидетельствовали, что не допускают никакого различия в сословии или положении, не имеют ни малейшего презрение к окружающим. Своей жизнью и жертвенной смертью они доказали это. Подарки делались и своими руками. Государыня Императрица Александровна Федоровна была необыкновенно трудолюбива. Пасхальные и рождественские открытки она делала сама. Ей не была присуща праздность. Свободное время она проводила в рукоделии, рисовании. Этому она приучила и своих дети. «Не знаю, как описать этот светлый праздник в тюрьме. Я чувствовала себя забытой Богом и людьми. В Светлую ночь проснулась от звона колоколов и села на постели, обливаясь слезами. Священник просил позволения у правительства обойти заключенных с Крестом, но ему отказали. В Великую Пятницу нас всех исповедовали и причащали Святых Тайн; водили по очереди в одну из камер, у входа стоял солдат. Священник плакал со мною на исповеди. Никогда не забуду отца Иоанна Руднева; он ушел в лучший мир. Он так глубоко принял к сердцу непомерную нашу скорбь, что заболел после этих исповедей. Была Пасха и, я в своей убогой обстановке пела пасхальные песни, сидя на койке. Солдаты думали, что я сошла с ума и, войдя, под угрозой побить, потребовали, чтобы я замолчала. Положив голову на грязную подушку, я заплакала. Но вдруг почувствовала под подушкой что-то крепкое и, сунув руку, ощупала яйцо. Я не смела верить своей радости. В самом деле, под грязной подушкой, набитой соломой, лежало Красное яичко, положенное доброй рукой моего единственного друга, нашей надзирательницы... я прижала его к сердцу, целовала его и благодарила Бога. Еще пришло известие, которое меня безконечно обрадовало; по пятницам назначили свидание с родными. Была надежда увидеть дорогих родителей, которых, я думала, никогда в жизни больше не увижу».  Монахиня Мария (АА. Танеева) Анна Александровна, живя в Финляндии, по примеру Императрицы делала сама поздравительные открытки, писала акварели, которые продавала и как-то материально поддерживала свое и служанки Веры Запеваловой скудное существование.  Акварель Анны Александровны. Аукцион Луганского фотоклуба Как и прежде, она ждала Пасху - главного праздника, главной радости, главного события жизни. Этот праздник вновь и вновь утверждал в ней, что «Христос вчера и днесь, Тойже и во веки» и надо отгонять уныние, изменяться, спострадать, чтобы быть со Христом. Глубоко верующая с детства, принявшая тайный монашеский постриг с именем Мария, эти мысли были не новы. Все душевные страдания жизни в Дворце, муки арестов, тюремных заключений она несла без ропота, как посланные от Господа. Во всех тяжких обстоятельствах жизни она поступала по зову своей совести, принося покаяние, обращалась за помощью к Милостивому Господу. Направляясь из Царского Села в Петербург, она попала в железнодорожную катастрофу. «На моем лице лежала тяжелая железная балка, рот был полон крови, я не могла даже закричать …молилась только Богу, чтобы быстрее умереть и не терпеть эти ужасные муки. /.../ Я была перенесена в вагон для перевозки скота и доставлена в больницу Царского Села. Там я неотчетливо увидела Государыню и четырех Великих княжон. Когда они наклонились ко мне, я еле смогла проговорить им: «Я умираю…». Меня перенесли на больничную постель, Государыня держала мою голову в своих руках, ободряя меня. Мои родители тоже были возле меня. Государыня спросила, хотела бы я видеть Государя, и когда я ответила положительно, Государь подошел ко мне и сжал мою руку. Доктор Гедройц холодно предложила всем попрощаться со мною, так как я вряд ли доживу до следующего утра. Но когда медицина оказалась безсильной, тогда произошло чудо». В Крыму, оказавшись жертвой мести, сплетни, когда она потеряла доверие Государыни, которой так преданно посвятила всю свою жизнь, сделали ее пребывание там тяжелым, скорбным временем, Анна Александровна уезжает на Урал, в Верхотурский монастырь, помолиться и умиротворить свою душу. И Господь восстанавливает справедливость. После Февральской революции, 3 апреля (21 марта) 1917 года Анну Александровну, больную корью с сухим правосторонним плевритом по доносу дворцовой прислуги арестовал Керенский, и ее доставили в Трубецкой бастион прямо с постели. «Черная, беспросветная скорбь и отчаяние. /.../ Жизнь наша была медленной смертной казнью. /…/ Какое страданье, Боже, что свои так поступают со мною, всю жизнь служила людям, забывая себя; убиваюсь от горя. /…/ Милый папа, помоги мне не роптать; в сущности, так мало молюсь, слишком большое страдание -- думаю, что и страдание есть, в свою очередь, молитва, верю, что каждый вздох слышит Бог; но так ужасно нестерпимо выносить зло, когда сама старалась всю жизнь делать добро. /…/ Я так измучилась, исстрадалась, что почти нет сил. …Только один милосердный Бог может поддержать. На Него уповаю и стараюсь верить, что Он не оставит ни вас, моих дорогих [родителей], ни меня. …Только бы сохранить веру, что Господь не забыл». «/…/ Да я уже все положила на волю Божию, стараюсь ничего не ожидать. Бог сильнее и справедливее людей, и мне кажется, что многие забывают [это]. Надеюсь, что меня освободят, но, дорогая, поверь, я еле жива, — мне говорили, что я долго жить не буду, а сейчас сердце еле работает, так расшатало, отекли ноги, да страдаю до изнеможенья день и ночь, и вообще живу только сегодняшним днем. Живу уже долго так, не надеясь даже на завтра, — что завтра. Не могу говорить скоро или долго, когда не знаю, проживу ли до вечера, — вот отчего у меня такой страх здесь умереть. Зачем они тянут, теперь все кончено, даже было напечатано в газетах; для меня же каждый день — год. Я уверена, что они видят, что все невиновны, и постепенно всех освободят. Ужасно только то, что они тянут. Повторяю, только бы выйти живой. На все Господь — как Он захочет». Следователь Руднев писал: «Ее чисто христианское всепрощение в отношении тех, от кого ей пришлось пережить в стенах Петропавловской крепости... это издевательство стражи, выразившееся в плевании в лицо, снимании с нее одежды и белья, сопровождавшемся битьем по лицу и другим частям тела... Нужно отметить, что обо всех издевательствах я узнал не от нее, а от ее матери... Вырубова подтвердила все с удивительной незлобивостью, объяснив: «Они не виноваты -- не ведают, что творят». При этом она просила следователя не наказывать виновных, чтобы не усугубить ее положения». Анне Александровне и на этот раз милостью Божией удалось избежать смерти. «Я думала, какими только путями Богу угодно вести меня этот год, и через кого только не спасал меня от гибели». «Осенью 1919 года я большевиками на время была освобождена из тюрьмы. Все последнее время тоска и вечный страх не покидали меня; в эту ночь я видела о. Иоанна Кронштадтского во сне. Он сказал мне: «Не бойся! Я все время с тобой!». Большевики в 1919 году в пятый раз арестовывают Анну Александровну. «Белые войска подходили все ближе, — говорили, что они уже в Гатчине. Была слышна бомбардировка. Высшие члены чрезвычайки нервничали. Разные слухи приносили к нам в камеру: то что всех заключенных расстреляют, то что увезут в Вологду. В воздухе чувствовалось приближение чего-то ужасного. Раз как-то ночью вернулась финка с работы, и я слышала, как она шепнула мою фамилию своей подруге, но видя, что я не сплю, замолчала. Я поняла, что меня ожидает самое ужасное, и вся похолодела, но молилась всю эту ночь Богу еще раз спасти меня. /…/ Вошли два солдата, схватили меня. Но я просила их оставить меня и, связав свой узелок, открыла свое маленькое Евангелие. Взгляд упал на 6 стих 3 главы от Луки: «И узрит всякая плоть спасение Божие». Луч надежды сверкнул в измученном сердце». Анну Александровну вели на расстрел. «Меня точно кто-то толкнул; ковыляя со своей палочкой, я пошла по Михайловской улице (узелок мой остался у солдата), напрягая последние силы и громко взывая: «Господи, спаси меня! Батюшка отец Иоанн, спаси меня!». Ей удалось избежать расстрела, и, будучи в розыске, более года скрывалась. «/…/ Я каждую ночь ложилась, думая, что эта ночь моя последняя на земле. Столько было критических моментов: и обыски, и встречи, но Бог все время чудесно хранил меня по молитвам моих родителей и многих дорогих и близких. /…/ Почти год скиталась я, никем не узнанная, у добрых людей до отъезда за границу». Оболганная и оставленная всеми, монахиня Марии (А.А. Танеева) до конца своих дней молча, без ропота, никого не обвиняя, уповая на милостивого Бога, несла свой жизненный Крест. Безкровная мученица, так князь Николай Давыдович Жевахов, говорит об Анне Александровне в своих воспоминаниях: «Безконечно добрая, детски доверчивая, чистая, не знающая ни хитрости, ни лукавства, поражающая своею чрезвычайною искренностью, кротостью и смирением, нигде и ни в чем не подозревающая умысла, считая себя обязанной идти навстречу каждой просьбе, А.А. Вырубова, подобно Императрице, делила свое время между Церковью и подвигами любви к ближнему, далекая от мысли, что может сделаться жертвою обмана и злобы дурных людей». Через смирение, через свой не отверженный жизненный Крест, она спострадала со Христом и сподобилась Небесного Воскресения. Все больше людей приходит к могиле мон. Марии (АА. Танеевой), приносят цветы, оставляют на память о себе сувениры, прося ее молитв о детях, испрашивая помощи в болезнях, скорбях, разрешения вопросов в не простых жизненных обстоятельствах. Приходят, когда тяжело на душе, когда не спорятся дела и уныние охватывает душу. Уходят обновленные духом, без гнетущей душевной тяжести. Сюда тянет прийти, посидеть. Она все знает и всегда, как и при жизни в Царской семье, всем сочувствует, всем помогает. Святое место в наше апостасийное время. Людмила Хухтинеми. Председатель Общества памяти святых Царственных мучеников и Анны Танеевой в Финляндии RY Источник: Воспоминания «Анна Вырубова – фрейлина Государыни». СПБ, 2012. © Copyright: tsaarinikolai.com |