ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА!
КОНТАКТЫ
|
ОБЩЕСТВО ПАМЯТИ СВЯТЫХ ЦАРСТВЕННЫХ МУЧЕНИКОВ И АННЫ ТАНЕЕВОЙ В ФИНЛЯНДИИ RY.
|
ЦАРЬ ‒ ЭТО СИМВОЛ РОССИИ, РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА! КОНТАКТЫ |
PYHÄT KEISARILLISET MARTTYYRIT JA ANNA TANEEVA SUOMESSA MUISTOYHDISTYS RY.
|
|
1. Святейший синод и революционные события февраля — марта 1917 г. К началу 1917 г. Россия погрузилась в глубокий государственный кризис. Он явился результатом многолетней, тщательно спланированной разрушительной работы объединенных сил мирового зла – прежде всего, международной еврейской финансово-промышленной олигархии. Именно ею Российское Самодержавие (а в перспективе – огромная, лучшая часть Русского народа) было приговорено к уничтожению. На фоне трагедии затяжной и кровопролитной Великой войны и накопившихся, искусственно созданных извне, внутренних социально-политических противоречий, еврейскому капиталу удалось затянуть тугую петлю на шее экономики России, бросив ее в долговой капкан — выхода из которого, по сути, не было… По словам А.Деникина, «в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться Царское правительство» (Деникин А.И. Указ. соч. С. 46). Той же финансовой олигархии, под контролем которой непосредственно находились практически все СМИ, удалось раскрутить небывалую грязно-циничную и отвязную пропагандистскую кампанию против Государя Николая II и его супруги Государыни Александры Федоровны. Жесткая критика, смешанная с пошлой клеветой в их сторону, звучала даже с трибуны Государственной думы — «предлагалась к обсуждению» широким кругам населения. Российское общество разделилось: одни пытались какими-либо действиями предотвратить поступательное сползание России в революционную анархию. Другие — особенно леворадикалы, наоборот, раскачивая политическую ситуацию, всеми способами добивались скорейшего свержения Монархии. Но были и третьи, которые выжидали. К таковым и относились, в частности, иерархи Православной Российской Церкви. Тогда, в обстановке начавшейся Февральской революции, как отмечал протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Шавельский, в Св. синоде «царил покой кладбища» (Шавельский Г. Воспоминания … Указ. соч. Т. 2. С. 173). Синодальные архиереи вели текущую работу, занимаясь большей частью решением различных бракоразводных и пенсионных дел (РГИА. Ф. 796. Оп. 209. Д. 2831: Протоколы заседаний Синода от 8—27 февраля 1917 г. №№ 881—1206). Однако за этим молчанием скрывались антимонархические настроения. Они проявились в реакции членов Св. синода на поступавшие к ним в те дни обращения со стороны граждан и высокопоставленных чиновников России с просьбами о немедленной поддержке Трона. Так, подобную просьбу содержала телеграмма Екатеринославского отдела Союза русского народа от 22 февраля 1917 г. (РГИА. Ф. 796. Оп. 204. 1917. I отд. V стол. Д. 54. Л. 29—31; Оп. 445. Д. 5. Л. 41) Поддержать монархию неоднократно просил Синод и товарищ синодального обер-прокурора князь Н.Д.Жевахов. 
Князь Н.Д. Жевахов В разгар спровоцированных и проплаченных из-за границы забастовок, в воскресный день 26 февраля (накануне бастовало свыше 300 тыс. человек, то есть 80 % рабочих столицы), он предложил председателю Св. синода — митрополиту Киевскому Владимиру (Богоявленскому) выпустить воззвание к населению в защиту Государя. По словам Жевахова, это должно было быть «вразумляющее, грозное предупреждение Церкви, влекущее, в случае ослушания, церковную кару». Воззвание предлагалось не только зачитать с церковных амвонов, но и расклеить по городу. Однако митрополит Владимир отказался помочь Русскому Царю в столь роковой для Него час, невзирая на настоятельные просьбы Жевахова (Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 1. С. 288). Действие председателя Синода было вызвано его личной обидой на Императора Николая II за перевод с Петроградской на Киевскую кафедру. Сведение личных счетов, устроенное митрополитом Владимиром в первые дни революции, когда опасность угрожала существованию самой Империи, Жевахов охарактеризовал как «чудовищное» и «ужасное» (Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 1. С. 288, 289). 27 февраля, когда на сторону восставших стали переходить войска столичного гарнизона, с предложением к Св. синоду осудить революционное движение выступил и обер-прокурор Н.П.Раев. Он обратил внимание членов высшей церковной иерархии, что руководители революцией «состоят из изменников, начиная с членов Государственной думы и кончая рабочими». Синод отклонил и это предложение, лукаво ответив обер-прокурору, что еще неизвестно, откуда идет измена — сверху или снизу (Петрогр. листок. Пг., № 84. С. 5; Титлинов Б.В. Церковь во время революции. Пг., 1924. С. 55). Интересен тот факт, что католическая церковь тогда же выпустила краткое, но определенное обращение к своей пастве, заканчивавшееся угрозой отлучить от святых церковных таинств каждого, кто примкнет к революционному движению. И, по свидетельству князя Жевахова, «ни один католик, как было удостоверено впоследствии, не принимал участия в процессиях с красными флагами» (Жевахов Н.Д. Указ. соч. Т. 1. С. 288—289). В то же время члены Св. синода РПЦ, располагая таким методом воздействия на паству, как право предания анафеме «дерзающих на бунт и измену… против Православных Царей» (Последование в неделю Православия. СПб., 1904. С. 31) — даже не напомнили народу ни о церковной каре, ни о наличии соответствующего богослужебного чинопоследования. Жителям революционного Петрограда ничего не было сказано по поводу их государственно-религиозного долга по защите Престола, о чем говорилось в верноподданнической присяге. Таким образом, Российская Православная Церковь в лице Св. синода фактически сама явилась подлежащей анафематствованию церковному и уголовной государственной каре за измену Богохранимой Державе Российской. 
2 марта 1917 г. в покоях московского митрополита состоялось частное собрание членов Синода и представителей столичного белого духовенства. На нем присутствовали шесть членов высшего органа церковной власти — митрополиты Киевский Владимир (Богоявленский) и Московский Макарий (Невский), архиепископы Финляндский Сергий (Страгородский), Новгородский Арсений (Стадницкий), Нижегородский Иоаким (Левицкий) и протопресвитер А. Дернов, а также настоятель Казанского собора протоиерей Ф. Орнатский. Тогда же синодалы признали необходимым немедленно установить связь с Исполнительным комитетом Государственной думы (Временным комитетом Государственной думы — ВКГД). Таким образом Св. синод РПЦ признал преступную «революционную» власть — это при законно правящем Государе Императоре: несостоятельное де-юре «отречение» Государя Николая II от Престола состоялось в ночь со 2 на 3 марта (как мы знаем, безликая записка карандашом на телеграфном бланке заведомо не имела никакой законной силы). Первое после государственного переворота и свержения Монархии официально-торжественное заседание Св. синода состоялось 4 марта. На нем председательствовал митрополит Киевский Владимир и присутствовал новый синодальный обер-прокурор. От лица Временного правительства В.Н.Львов объявил о предоставлении РПЦ свободы от опеки государства, «губительно влиявшей на церковно-общественную жизнь». Члены Синода (за исключением отсутствовавшего митрополита Питирима) также «выразили искреннюю радость по поводу наступления новой эры в жизни Церкви» (Нижегор. церков.-обществ, вести, Н.Новгород, 1917. № 7. С. 113). Митрополит Арсений (Стадницкий) говорил о появлении перед Российской Церковью «больших перспектив», открывшихся после того, как «революция дала нам свободу от цезарепапизма (!)» (Новгород. ЕВ. Новгород, 1917. № 7. Часть неофиц. С. 324—325, №11. Часть неофиц. С. 451). Тогда же из зала заседаний Синода по инициативе обер-прокурора было вынесено в архив царское кресло, которое в глазах иерархов РПЦ являлось «символом цезарепапизма в Церкви Русской» (Новгород. ЕВ. Новгород, 1917. № 11. Часть неофиц. С. 451), то есть «символом порабощения Церкви государством». Оно предназначалось исключительно для Государя и находилось рядом с креслом председательствующего. Достаточно знаменательно, что вынести его обер-прокурору помог первоприсутствующий член Синода — митрополит Владимир (Богоявленский) (Бирж, ведомости. Пг., 1917. № 55. С. 4). Царское кресло решено было сдать в музей… Уже 6 марта Св. синод распорядился, чтобы во всех церквах Петроградской епархии многолетие Царствующему Дому «отныне не провозглашалось» (Рус. слово. М., 1917. №51.С. 2). Эти действия Синода имели символический характер и свидетельствовали о желании его членов «сдать в музей» не только кресло Царя, но «отправить в архив» истории и саму Царскую власть. Непосредственно на сфабрикованные фальшивки: «Акт об отречении Николая II от Престола государства Российского за себя и за сына в пользу Великого князя Михаила Александровича» от 2 марта 1917г. и «Акт об отказе Великого князя Михаила Александровича от восприятия верховной власти» от 3 марта Синод отреагировал нейтрально: 6 марта его определением эти акты решено было принять «к сведению и исполнению» и во всех храмах Империи отслужить молебны с возглашением многолетия «Богохранимой державе Российской и благоверному(!) Временному правительству ея» (ЦВ. 1917. № 9—15. С. 55, 56, 58; Новое время. Пг., 1917. № 14720. С. 4). 9 марта Синод обратился с посланием «К верным чадам Православной Российской Церкви по поводу переживаемых ныне событий». В нем был призыв «довериться Временному правительству». При этом послание начиналось так: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ея новом пути» (ЦВ. 1917. №9—15. С. 57,58). Тем самым фактически Синод признал государственный переворот правомочным и официально провозгласил начало новой государственной жизни России (Феодосий (Алмазов), архимандрит. Указ. соч. С. 34), а революционные события объявил как свершившуюся «волю Божию». Под посланием поставили подписи епископы «Царского» состава Синода, даже имевшие репутацию монархистов и черносотенцев: например, митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) и митрополит Московский Макарий (Невский). Их согласие с происшедшим переворотом можно расценить как отказ от своих прежних монархических убеждений и обязанностей защищать Монархию в России. Это послание было охарактеризовано профессором Петроградской духовной академии Б.В.Титлиновым как «послание, благословившее новую свободную Россию», а генералом А.И.Деникиным, — как «санкционировавшее совершившийся переворот» (Титлинов Б.В. Указ. соч. С. 56; Деникин А.И. Указ. соч. С. 7). На страницах социалистической газеты послание было расценено как «торжественное признание Синодом нового правительства» (День. Пг., 1917. № 1578 (6). С. 1). 4 марта 1917 г. Синодом были получены многочисленные телеграммы от российских архиереев с запросом о форме моления за власть. В ответ первоприсутствующий член Синода митрополит Киевский Владимир 6 марта разослал от своего имени по всем епархиям РПЦ телеграммы (66 внутри России и 1 — в Нью-Йорк) с распоряжением о том, что «моления следует возносить за Богохранимую державу Российскую и благоверное Временное правительство ея» (РГИА. Ф. 796. Оп. 204. 1917. I отд. V стол. Д. 54. Л. 6; Кишинев. ЕВ. Кишинев, 1917. № 9-10. Отд. офиц. С 50; и др.). Таким образом, уже 6 марта российский епископат перестал возносить молитвы о Царе. 7-8 марта Синод издал определение, по которому всему российскому духовенству предписывалось: «во всех случаях за богослужениями вместо поминовения Царствовавшего Дома возносить моление «о Богохранимой державе Российской и благоверном Временном правительстве ея» (РГИА. Ф. 796. Оп. 209. Д. 2832. Л. 16; ЦВ. 1917. № 9—15. С. 58). Анализ этого определения показывает, что, во-первых, в нем Дом Романовых уже 7 марта был провозглашен «Царствовавшим»: до решения Учредительного собрания и при фактическом отсутствии отречения от Царского Престола Вел. кн. Михаила Александровича, он стал поминаться в прошедшем времени. Знаменательно, что в тот же день Временное правительство – читаем: фактически по благословению Св. Синода, преступно предавшего Державу и ее народ — постановило арестовать Государя Императора Николая II и его Благоверную Супругу, что было исполнено 8 марта (ГАРФ. Ф. 1779. Оп. 1. Д. 6. Л. 15; Соколов Н.А. Убийство Царской Семьи: из записок судебного следователя Н.А.Соколова. СПб., 1998. С. 16—19). Официально «Царские дни» были отменены постановлением Временного правительства 16 марта 1917 г.. Однако Св. синод хронологически опередил и предвосхитил постановление Временного правительства об отмене этих государственно-церковных праздников, так как серией своих определений объявил революционные события необратимыми, упразднил поминовение Царствующего Дома и распорядился не поминать на богослужениях Царскую Семью. Составленный синодальной Комиссией по исправлению богослужебных книг подробный перечень богослужебных изменений был рассмотрен и утвержден Синодом 18 марта 1917 г. Изменения свелись к замене молитв о Царской власти молитвами о «благоверном Временном правительстве». Причем, в этом синодальном определении Царский Дом вновь был упомянут в прошедшем времени, т.е. в качестве как бы уже ушедшего в прошлое (РГИА. Ф. 796. Оп. 209. Д. 2832. Л. 16; Д. 2833. Л. 70—73 об.; ЦВ. 1917. № 16—17. С. 83—86). Высшее российское духовенство внесло нововведения в содержание богослужебных книг с легкостью, изменив церковно-монархическое учение о государственной власти, которое исторически утвердилось в богослужебных книгах Русской церкви и до марта 1917 г. было созвучно державной триединой формуле «за Веру, Царя и Отечество». Изменение смысла заключалось в «богословском оправдании» революции, т.е. в богослужебной формулировке тезиса о том, что «всякая власть от Бога»: как Царская власть, так и т.н.«народовластие», что и было «подтверждено богословски». Богослужебное поминовение государственной власти является определенным политическим символом, по которому можно заключить об отношениях РПЦ и правительства (политического режима). Соответственно, введение в первых числах марта 1917 г. в церковной формуле поминовения Временного правительства как «благоверного» давало однозначные и политические, и морально-нравственные ориентиры для паствы по признанию новой власти. В первые дни и недели после Февральской революции иерархия Российской церкви своими действиями по замене молитвословий дала понять, что сущностных отличий между Царской властью и властью Временного правительства для нее нет. То есть нет и не должно быть места Императора в церкви, не может быть Царской церковной власти. Иными словами, власть Царя преходяща и относительна. Вечна, надмирна и абсолютна лишь власть священства, первосвященника. Отсюда и тезис воинствующего клерикализма: «священство выше Царства». Протоиерей Сергий Булгаков писал: «Россия вступила на свой Крестный путь в день, когда перестала молиться за Царя» (Булгаков Сергий, священник. Из «Дневника». Указ. соч. С. 256). И эти слова явились пророческими… Продолжение следует. http://kazachestvu.ru/samoderjavie/9093/ |