«Завтра»: Уважаемый Владимир Петрович, только что обнародовано заявление представителя Следственного комитета РФ Светланы Петренко о том, что эксперты якобы окончательно доказали принадлежность т.н. «екатеринбургских останков» святой Царской семье. Как бы Вы могли прокомментировать это давно ожидаемое «сенсационное» заявление?

В.Семенко: Начнем с того, что само выражение «признать останки» лишено четкого правого содержания. С точки зрения соответствующей статьи УПК, предварительное следствие не устанавливает истину по уголовному делу. Ее может официально установить только суд. Это не эмоции и не мнение, а сухое требование закона. Г-жа Петренко, как юрист, не может этого не знать. Так что, с точки зрения уголовного процесса, данное заявление является сугубо предварительным и не означает никакого окончательного решения официально уполномоченного на то органа государственной власти. А суд, как мы знаем, базируется на двух принципах: гласности и состязательности. Речь идет не о дискуссиях на разных конференциях и не об интервью экспертов в СМИ, а о принципах уголовного процесса, имеющих правовой статус, принципах, на основе которых выносится законное решение. В данном случае нет гласности и нет состязательности, поскольку позицию альтернативных экспертов последовательно игнорируют. Законное решение по уголовному делу не может быть вынесено кулуарно, да еще и без участия митрополита Варсонофия, который от Русской Православной Церкви возглавляет «межведомственную группу».

К настоящему моменту нет никакого официального ответа не критику альтернативных экспертов. А они обращают внимание:

Во-первых, на то, что генетики обычно отказываются выносить суждение касательно обгорелых костных останков, поскольку при температуре горения структура ткани разрушается, и анализ ДНК становится невозможным. (Такие отказы имели место, в частности, при попытках идентифицировать останки людей, сгоревших в ТК «Зимняя вишня»). Стало быть, невозможно было и идентифицировать те несколько десятков граммов обгорелых косточек, которые следствие приписывает Великой Княжне Марии и Царевичу Алексею.

Во-вторых, основные черепа из захоронения в Поросенковом логу обладают рядом особенностей, в силу которых приписывать их членам Царской семьи невозможно. Так, череп № 4, который приписывают Царю Николаю Александровичу, не только носит следы ужасного состояния зубов (что невозможно для Императора, поскольку хорошо известно, как, когда, у каких специалистов и как часто он лечил зубы), но и обладает неправильным прикусом (когда нижняя челюсть выдается вперед, что устанавливается стоматологами путем исследования характера стертости зубов и т.п. специфических черт). А то, что у Императора был вполне нормальный прикус, легко установить на основании многочисленных прижизненных фотографий.

В-третьих, болотистая почва, из которой были извлечены «екатеринбургские останки», приводит к т.н. «торфяному дублению», то есть мумифицированию тел, а при этом никакой генетический анализ также невозможен. И тогда тем более непонятно, что это за костные останки были, с вопиющими нарушениями судебно-следственной процедуры, извлечены из захоронения в Поросенком логу.

И наконец: г-жа Петренко утверждает, что следствие якобы идентифицировало также останки Царских слуг, расстрелянных вместе с семьей. И это притом, что потомки повара Харитонова не сдавали генетический материал для исследования, а у Алоизия Труппа вообще не осталось потомства и родственников, так что в этом случае материал для сравнительного анализа не мог быть получен по объективным причинам. В обоих случаях сравнивать генетический материал останков было просто не с чем. Тогда непонятно, что с чем идентифицировали.

Есть и еще целый ряд мелких деталей, позволяющих утверждать:

нынешнее заявление г-жи Петренко является частью информационной кампании (кстати, решительно поддержанной либеральными СМИ), имеющей целью сделать хорошую мину при плохой игре и оказать давление на священноначалие РПЦ во главе со Святейшим Патриархом Кириллом, которое, с присущей ему архипастырской мудростью и трезвомыслием, на сегодняшний день занимает в данном вопросе весьма сдержанную позицию осторожного скептицизма.