701-Й БИОГРАФ МАННЕРГЕЙМА

Алексей ОРЕШКИН

"ТАК судьба стучится в дверь" - знал полуглухой немецкий композитор, чем пугать своих фанов. Хорошо еще, если своя судьба стучится: впускать, не впускать - принять решение не так уж сложно. А если чужая?

В первый раз судьба полководца Густава Маннергейма постучалась в дверь Леонида Васильевича Власова в 40-м году, а 54 года спустя, он, знаменитый на Западе исследователь Маннергейма, издавший три книги о полководце (только на финском и шведском), сумевший узнать о великом финском полководце то, до чего не докопались сами финны, отважился выйти из подполья. Первое интервью он дал нашей газете.

Как рассказывает сам Леонид Васильевич, он впитал в себя "отдельные лучшие качества" великого полководца.

- А худшие? Хотя бы одно?

Власов надолго задумывается.

- Нет, что-то не могу припомнить.

- Но в принципе они у Густава Карла были?

- Как-то я обработал на компьютере характеристики из 30 книг, данные Маннергейму зарубежными историками. Там были такие: аккуратность, внимание к людям, бесстрашие, вспыльчивость, придирчивость, раздражительность. Машина выдала 19 положительных качеств и только 6 "минусов".

- Чего ж вы хотите, книги-то финские. А русские источники анализировать не пробовали?

- В наших листовках, которые подбрасывали неприятелю в окопы, Маннергейм изображался в виде свиньи на блюде. Увидев листовку, где он был с окровавленными руками, Маннергейм спросил: "Это что за человек, который на меня не похож?" - и приказал: ни одного грязного слова о русских героях. Как аристократ, он был воспитан в духе уважения к противнику, а кроме того, конечно же, очень любил Россию.

- С какой стати? Он же финн.

- Да какой он финн! Из своих 84 лет 12 он жил в Западной Европе или Африке, 30 - в России, из них 17 - лучшие годы его - в Петербурге и только 42 года в Финляндии. В Петербурге Густав воспитал свой высокий художественный вкус. За счет того, думаю, что он был приближен ко двору, имел контакты с императорской семьей и был знаком и дружен с известными дворянскими фамилиями. Их потомков я застал за рубежом, собирая материалы для своей четвертой книги. Лев Дмитриевич Любимов, мой старый друг, который умер в 77-м году, - известный французский журналист милюковской газеты "Возрождение" - был знаком со всем русским светом, который жил в Париже. Он знал бывшую жену Маннергейма Арапову, а его мать была дружна с графиней Шуваловой, любовницей Маннергейма, из-за которой развалилась его семья.

- Жена знала о любовнице или вы ей рассказали?

- Конечно, знала. Но самое интересное, что Дарья Шувалова пришла на похороны Араповой, что потрясло общественность, - она уже плохо ходила, ей стульчик поставили в храме.

- С чего вы вдруг Маннергеймом заинтересовались, мало ли других полководцев?

- Первый интерес к финскому маршалу возник у меня в 14 лет, в 1940 году. Я жил в коммуналке в Кузнечном переулке, и моим соседом был в будущем знаменитый режиссер-кинодокументалист Ефим Учитель, в то время просто Фима - 27-летний кинооператор. Он участвовал в финской войне, снимая ее в составе большой группы операторов, и, когда вернулся, привез толстую пачку журналов с фотографиями "палача русской революции и финских рабочих". Все это он бросил на стол в нашей огромной коммунальной кухне - нас было 37 человек в квартире. Мы, дети, конечно, заинтересовались. Меня потрясло одно фото "палача" - в красивой военной форме, фуражке, с каким-то особым внимательным, царственным, я бы сказал, взглядом. Но то был чисто мальчишеский интерес. Без последствий.

Второй раз меня "пробило", когда я служил в бывшем финском поселке Сууркюля на острове Гогланд, в конце 40-х годов. Там каждому офицеру нашей военно-морской базы давали по дому. Когда мы увидели их, было ощущение, что финны ушли только что - они бросили все: лыжи, дрова, соленья, в буфете были вилки, ложки. В моем доме на чердаке я нашел большой пакет с материалами о Маннергейме. Это была подшивка журналов, газет - видно, их собирал какой-то финский офицер. Финны мне потом говорили - если б это сохранилось, я был бы самым богатым человеком в Финляндии.

- Судя по галстуку, это так и есть.

- Увы. Архив финского офицера пропал безвозвратно. Мне пришлось его сжечь. За 24 года, что я занимался Маннергеймом, у меня было много неприятностей.

- Естественно. Вы ж изучали врага.

Власов бьет ладонью по столу, и старый телефон, подпрыгнув, жалобно позвякивает.

- Врага! Да знаете ли вы, что 5 сентября 1941 года Густав Карлович запретил финской авиации бомбить Санкт-Петербург, а артиллерии - обстреливать и из-за этого вошел в конфликт с немцами. Он безумно любил этот город, где прошли его лучшие годы, где он научился мужеству, воле, научился заботиться о солдатах.

- Ну и что? Зато солдаты под его командованием стреляли в моего дедушку. И по одной из версий, там, на знаменитой линии Маннергейма, он и погиб. По крайней мере, оттуда пришло одно из его последних писем, а потом только извещение - пропал без вести.

- У меня тоже от руки финнов два дяди погибло. Первый - во время первой финской войны, в 39-40-м, а второй - когда Маннергеймом был взят Петрозаводск в конце 41-го года.

- Когда вам впервые пришла мысль, что Маннергейм - "наш человек"?

- Когда я, готовясь к диссертации, познакомился с русскими газетами, издаваемыми в Латвии, - раз. Когда я прочитал книги полковника фон Валя, начальника штаба Маннергейма в Первую мировую, когда в Государственном архиве России нашел материалы о придворной конюшенной части, где служил Маннергейм. Все остальное я получил позднее за границей - мы с женой работали во всех архивах Западной Европы, кроме Испании и Италии. Даже добрались до Монако, Лихтенштейна, Люксембурга. Я собирал военные материалы. Много их во Франции, в Ницце.

- До западных архивов вы добрались, работая разведчиком?

- Я до начала 50-х был военным. Большую часть жизни исследование жизни Маннергейма было только моим хобби - я, вообще-то, закончил военно-морское училище по специальности радиоэлектроника. Но, работая в советских архивах, как вы понимаете, я читал не только про электроны. Главное в них попасть. А позже - университет, журфак. А в западные архивы я попал благодаря финнам. Финский журнал "Сеура" оплачивал мои поездки по Западной Европе, а потом поместил серию статей о них, что-то вроде "русский журналист по следу финского маршала". А с 1992-го, когда был заключен договор на издание первой моей книги в Финляндии и я получил аванс, мы с женой стали ездить по Европе самостоятельно, как туристы.

- Но что вы такое в Маннергейме открыли, чего никто не открыл? И главное, почему?

- Конечно, искали многие. Я стал 701-м биографом Маннергейма - эту справку дала мне Национальная библиотека в Вашингтоне. Но, как говорят сами финны в благожелательных статьях, от финских историков я отличаюсь тем, что изучал в Маннергейме прежде всего человеческие качества, а они - должности, погоны, звания. Это, во-первых. Во-вторых, изучив множество трудов финских биографов, я обнаружил, что большая часть просто переписана друг с друга. Они потрясающе ленивы - работают, сидя в библиотеке, а я объездил несколько стран.

И потом, мне потрясающе везло - каким-то чудом в моем распоряжении оказывались документы, факты, на которые никому не удавалось наткнуться.

- Мистика?

- Я вообще в такие вещи не верю, но после всего, что произошло со мной, начал верить. Начать хотя бы с этого архива на чердаке. Финны сами удивляются - они говорят: нас 4,5 миллиона человек и никому не удавалось, а тут объявился какой-то один русский и все раскопал.

Например, я решил узнать судьбу Игната Кондратьевича Карпачева, денщика Маннергейма в дни Первой мировой. Кто может знать о барине лучше, чем денщик? И это оказалась потрясающая детективная история. Совершенно случайно в архиве Маннергейма я нашел написанный рукой Карпачева его адрес. В прошлом году начал искать это место и мне повезло. Я попал на председателя исполкома того селения - Черный Ручей в Брянской области, где родился и откуда ушел на фронт в 15-м году Карпачев. Я нашел материалы о нем в Финляндии. Оказалось даже, что жива дочка, которой сейчас 80 лет, - она до сих пор живет в Черном Ручье. Я раскрыл ей тайну ее отца, хотя до конца, конечно, сам не знаю его истории.

Маннергейм 27 декабря 1917 года навсегда покидает Питер и уезжает в Финляндию, и Карпачев с ним. Вместе с Маннергеймом Карпачев принимал участие в национально-освободительной войне 17-го года на территории Финляндии. Маннергейм там остался. И Карпачев тоже. Все биографы пишут, что вот, русский солдат в 17-м году отказался возвращаться на родину, к родителям в Брянскую область, хотя Маннергейм давал ему и деньги и лошадь. Мое мнение - будучи с таким человеком, за два года Карпачев перевоспитался, привык к красивой жизни и не мог уже вернуться в деревню.

Закончилось это так: когда Маннергейм стал претендовать на роль президента Финляндии и уже стал регентом, ему пришлось Карпачева, что называется, "подвинуть" и даже жену свою. Накануне президентских выборов, когда началась грубая кампания против Маннергейма, чтоб он не был президентом, газеты писали: у Маннергейма на столе портрет русского императора, русская жена, русский денщик. И зачем нам такой человек во главе Финляндии?

- Некрасивая история...

- Вы послушайте! Так вот, Маннергейм развелся с женой, живущей в Париже, и расстался с Карпачевым. В 20-м году Карпачева, видимо нелегально, перебрасывают через границу. И Карпачев появляется у себя на родине в Черном Ручье. Женится. У него рождаются трое детей, а в 37-м году он уезжает, будто бы на заработки в Донбасс, на уголек, и на одной из промежуточных станций исчезает - пошел за кипяточком и не вернулся. Загадка?

И я узнаю одну неожиданную вещь - в 38-м году Сталин принимает решение выйти лично на Маннергейма, так как договориться ни с президентом, ни с премьером он не смог. Выйти на Маннергейма в обход правительства поручается Судоплатову, генералу бериевской внешней разведки, и тот начинает искать пути. В Москве в это время живет генерал Игнатьев, из бывших, некогда кавалергард, он знал Маннергейма. Попросили его написать письмо старому другу. Маннергейм прочитал и ответил: "С предателями дела не имею". Следующим, как я узнал, был Карпачев. И советская разведка нашла его. Где? В Финляндии. Как он там оказался?

Значит, он вместо уголька и кипяточка через Карелию в Финляндию перебрался. Как - опять загадка. Почему - кажется, знаю. Маннергейм, перед тем как "сослать" Карпачева в Россию, купил ему квартиру в Хельсинки и положил определенную сумму в финский банк. Знаю и то, что с Карпачевым у русской разведки ничего не вышло. Видимо, он отказался сотрудничать. Известно только, что кончил он жизнь, будучи хозяином маленького обувного магазинчика.

- В общем денщик и барин оказались одного поля ягоды - один бросил жену из-за конъюнктуры на выборах, второй - на красивую жизнь променял.

- Маннергейм впоследствии очень жалел об этом своем поступке. Да и на выборах он провалился.

- Такое пристальное изучение одного человека не превращает человека в фаната?

- Нет, я не помешан на одной личности в силу каких-то эмоциональных привязанностей. Меня даже не интересовала его роль в истории как полководца. Только личность одного из самых известных людей XX века.

- Что толку человечеству от добытых вами сведений? Сейчас выходят груды исторической литературы. Все это некогда читать. Да и можно ли извлечь из этого хоть какую-то практическую пользу?

- Почему бы нет? Например, Маннергейм смог защитить от советского государства крохотную страну, бывшую провинцию России. Маннергейм в борьбе против коммунистов смог объединить и коммунистов и антикоммунистов. Если бы сейчас кто-то мог так, думаю, что и войн многих бы не было.

- Считаете ли вы, что история Маннергейма окончательно восстановлена один к одному? Все-таки 701 биограф.

- Нет, конечно. Меня сейчас интересует несколько вопросов - дети, которых приписывают Маннергейму. Второе - будучи в Варшаве, я нашел, что отец знаменитой опереточной певицы Мелицы Корьюс, исполнительницы роли в фильме "Большой вальс", преподавал в Варшаве в кадетском корпусе, который Маннергейм, как командир гвардейской бригады, опекал. Густав Карл был знаком с Корьюсом, ее отцом, бывал у него в семье и встречался с Мелицей. А еще я недавно встретился со второй женой Игоря Северянина...

Власов ушел. С кем он пошел встречаться, не знаю, но, кажется, можно догадаться. И по галстуку, и по теме почти готовой книги "Женщины в судьбе Маннергейма".

"Смена", 6 октября 2000.